ТОКОРОДЗАВА, префектура Сайтама — Японские дети войны, оставшиеся в Китае в хаосе конца Второй мировой и репатриированные в Японию десятилетия спустя, теперь вступают в преклонный возраст.
Многие из них с трудом адаптируются в обычных домах престарелых из-за языкового барьера. Чтобы помочь им, Марико Камидзё, 47-летняя старшая дочь репатриированного сироты, открыла учреждение по уходу, где говорят на китайском.
Однажды в Isshoen, центре по уходу в Токородзаве, префектура Сайтама на востоке Японии, десять подопечных участвовали в лёгких упражнениях и занятиях по досугу, периодически скандируя: «И, эр, сань, сы» — раз, два, три, четыре по-китайски. Большая часть разговоров в комнате также велась на китайском.
Более половины из примерно 30 человек, пользующихся центром, включая супругов, — это японцы, которые в детстве во время войны, когда часть страны была под контролем Японии, уехали в Китай и были позже оставлены там. Некоторые почти или совсем не говорят по-японски. «Я отношусь к ним, как к собственным родителям», — говорит Камидзё, обращаясь к ним на китайском.
Мысль заняться этим бизнесом пришла к ней после того, как она узнала о переживаниях своего 87-летнего отца Мицуюко, оставленного в Китае в возрасте 7 лет.
Термин «японские дети войны, оставшиеся в Китае» относится к детям, в основном младше 13 лет, которые были разлучены со своими семьями в бывшей Маньчжурии и других частях Китая и взяты на воспитание китайскими семьями после того, как СССР в августе 1945 года в нарушение bilateral neutrality pact вступил в войну против Японии.
Мицуюко родился в 1938 году в префектуре Нагано в центральной Японии и часть детства провёл в Пекине и других местах Китая. После войны, находясь у родственников в тогдашней Маньчжурии на северо-востоке Китая, он был обманом уведён человеком, пообещавшим встречу с родителями, и попал в дом слепого китайца, который впоследствии его усыновил. Мицуюко вспоминает, что стал его «глазами», — рассказывает его дочь, выступая переводчиком.
Не имея возможности ходить в школу, он рано начал работать, в 13 лет устроившись учеником парикмахера. Со слезами на глазах он говорит, что всегда хотел вернуться в Японию.
Поиски японских родственников оставленных сирот активизировались в 1981 году, когда начались опросы и визиты в Японию при государственной поддержке.
Около 1983 года Мицуюко начал искать свою семью, обратившись в посольство Японии в Пекине. Он забыл японский и не мог вспомнить своё полное японское имя или дату рождения. Тем не менее, обрывки памяти — фамилия, содержащая «Ками», детские игры у озера Сува в Нагано и младшая сестра с ожогом на одной руке — привели к прорыву. Летом 1985 года его старший брат, годами искавший его, наконец разыскал его в Японии.
Во время визита в Японию в следующем году Мицуюко воссоединился с родителями и другими родственниками. Он говорит, что не мог выразить словами свою радость. В октябре 1995 года он переехал в Японию с тремя членами семьи. Ему было 57, а его старшей дочери — 17.
Примерно два месяца спустя Мицуюко перенёс кровоизлияние в мозг, которое привело к физическим нарушениям. Примерно в 70 лет он стал нуждаться в постоянном уходе и начал пользоваться услугами дневного центра.
Однажды Мицуюко признался семье об инциденте в центре, где он находился. Во время купания его оставили раздетым. Дрожа от холода, он не мог позвать на помощь, потому что не понимал японский.
Услышав его со слезами признание, что война «перевернула
